Ушедшее — живущее - Борис Степанович Рябинин
Перед Старой Уткой наша плоскодонка попала в лесной затор. Впереди была запань — гавань для улавливания плывущего «мо́лем» срубленного леса. Река оказалась перегорожена бревнами, сцепленными тросом, в «мешок» набилась масса древесины.
Чуть ли не целый день ушел у нас на то, что мы, расталкивая бревна руками, пробивались на утлом суденышке через это бесконечное плавающее поле леса. Начало смеркаться, когда мы наконец приблизились к запани. Здесь бревна были стиснуты так плотно, что лодка стала и — ни туда, ни сюда.
Надо перетаскивать поверху. Мы втроем вылезли на бревна, а Владимир Алексеевич, сидя в лодке, уцепившись за борта руками, перетаскивался вместе с лодкой, с грузом. Из уважения к его возрасту мы щадили его.
— Тяните, тяните, — подбадривал он нас.
— Вам хорошо, — отругивался нетерпеливый Зуев. — А вы попробуйте сами… Сидит, как китайский божок!
Как сейчас, вижу эту картину: мы трое, мокрые до нитки, надрываемся из последних сил — и Владимир Алексеевич, посерьезневший, но по обыкновению невозмутимый, раскачивается в такт рывкам на скамейке то вперед, то назад… Взяли! Еще раз взяли! Мокрые бревна вертятся под ногами, — вот-вот сорвешься и либо сломаешь ногу, либо провалишься в эту ловушку с головой. А место глубокое, быстрина, вода под бревнами несет так, что подумать страшно… (Замечу, что плавать я не умел.)
Но вот наконец и запань… По бревнам, связанным намертво тросом, мы снесли на берег всю поклажу. Настал черед «Владим Ляксева» (это балагур Зуев изощрялся). Не тащить же и здесь его вместе с лодкой. И без него нелегко. Набухшая плоскодонка такая тяжеленная, подними ее, — пожалуй, наживешь грыжу.
И тут наш шеф, или Кук (что ассоциировалось с именем знаменитого мореплавателя капитана Кука), как частенько в шутку называл его все тот же неистощимый весельчак и выдумщик Зуев, вдруг заартачился.
— Не пойду, — заявил он.
По привычке истого горожанина он захватил с собой на Чусовую калоши и зонтик. И вот сейчас встал посередь лодки, облаченный в калоши (в полной штормовой амуниции, как выразился Зуев), с зонтиком в одной руке и портфелем в другой (в портфеле у него было белье и предметы для умывания), и — ни с места.
— Да идите же! — крикнул нетерпеливый Зуев, протягивая руку, но Владимир Алексеевич не трогался.
Сдрейфил старина! Пришлось взять его под руки и чуть не силой свести на запань, а оттуда, поддерживая с двух сторон, подвигаясь боком (ибо запань узка, всего два бревна), тихохонько-тихохонько «отбуксировать на сушу». Почувствовав под собой твердую почву, он сразу оживился.
Было уже совсем темно, когда окончились наши мытарства и мы разбили лагерь у подножия камня Богатырь.
Запылал костер. Наша лодка с ободранным о бревна днищем, с вылезшей паклей, фонтанировала, сами мы перезябли и устали до изнеможения. Зато великолепное настроение было у Владимира Алексеевича. С довольным видом он расхаживал по лужайке перед костром, потирал руки, бормоча себе под нос:
— Замечательно! Замечательно!
— Чтоб вас черт побрал с вашим «замечательно»! — возмутился Зуев. — Он еще смеется… Видали? Мы тут маялись, маялись, можно сказать, с опасностью для жизни, а он — рад?!
— Хороший очерк будет, — кратко возразил «шеф».
Приключение! Всегда он ставил на первый план приключение! Однако приключение в его глазах не было самоцелью. Оно обязательно должно служить познанию. В этом нетрудно убедиться, ознакомившись с напечатанным в «Уральском следопыте» за 1935 год. И наше приключение с лесной запанью у Старой Утки по мнению закоренелого искателя острых сюжетов служило в первую очередь удачным поводом рассказать об особенностях чусовского быта и чусовской природы, о сплаве, об экономике реки.
В Старой Утке, где близко подходила железная дорога, мы посадили нашего ловца приключений на подводу, и он без особых затруднений вернулся в Свердловск. Пробыть с нами дольше ему не позволили дела. Ведь он в одном лице представлял всю редакцию.
* * *
Да, он один «делал» весь журнал, в месяц по номеру.
И рукописи у него не залеживались, читались быстро, и свежий материал притекал неиссякаемой струей.
Характерно, что Владимир Алексеевич никогда не жаловался на перегруженность, занятость. Ни разу никто не слышал от него, что он устал, хочется отдохнуть. Все делалось как-то само собой, и всегда находилось время, чтобы встретиться с людьми, поговорить; пригласят посидеть вечерок за беседой, поразвлечься, — пожалуйста, он готов. Во время таких встреч вербовались новые друзья и союзники журнала.
Журнал только начинал вставать на ноги, стал накапливаться «портфель», когда пришло распоряжение прекратить его выпуск. Это был большой удар для Владимира Алексеевича, увы, уже не первый. Теперь трудно разобраться, как это получилось, кто подсек хорошее, полезное дело. Помнится, прошла волна закрытия журналов, вызываемая требованием жесточайшей экономии бумаги. Кто-то посчитал «Следопыт» за ведомственный, и… Гонение на приключенческую литературу продолжалось. Именно в ту пору кто-то из критиков во всеуслышание заявил: «Слава богу, наша литература развивается не в сторону занимательности…»
Глупец, он лишал литературу самого драгоценного свойства: быть привлекательной, интересовать читателя, исподволь, незаметно для самого читающего насыщая знаниями и укрепляя его мировоззрение, служить делу воспитания нового человека.
Еще Анатоль Франс в свое время сказал: «Чтоб знания хорошо усвоились, надо вкусно их приготовить». И само слово «следопыт» содержит в корне «пытливость». Так нет же!
Однако не так легко было сломить Попова. Неугоден журнал? Хорошо, зайдем с другого краю. Неугомонный, несдающийся, он с присущей ему энергией и настойчивостью берется за создание «Уральской библиотеки занимательного краеведения» (ныне давно стала библиографической редкостью).
Изучение края — ключ к углубленному познанию Родины. Через это человек приходит к неистребимой любви к матери-отчизне. Эта истина была давно ясна В. А. Попову, романтику до мозга костей, в преклонные годы сохранившему свежесть чувств и восприятие юности.
В свое время точно так же при его ближайшем участии выходили серии — «Лики звериные», «Труженики моря» и другие подобные издания, горячо принятые читателями. Опыта не занимать!
В короткий срок одна за другой ложатся на стол приятно оформленные, в твердом переплете, строго одного формата, аккуратные книжицы: «Рассказы о золоте», «В тайге и степи», «С ружьем и капканом», «Урал медный», «Урал железный», «Народы Северного Урала», «Горючий камень», «Голубые артерии», «Самоцветы Урала», «Светлое озеро»… Уже сами названия говорят о том, сколь широк был охват тем, Урал вставал перед читательскими глазами во всем своем разнообразии. Отличное получилось издание! За отдельными выпусками этой библиотеки библиофилы-книголюбы охотятся до сих пор.
Хочется обратить внимание на оперативность, быстроту
